Великое дело — помочь человеку, освобождая его от материальных нужд. Однако помощь изменяется и измеряется в зависимости от объема и величины нужды. Если возможно освободить человека от нужды на час — это, безусловно, значит оказать ему помощь; еще большей помощью будет освобождение его от нужды на год, но самой большой помощью было бы освобождение от нужды навсегда. Освободить нас от невзгод может только духовное знание, любое другое знание способно лишь на время помочь нам. Лишь духовное познание навсегда уничтожает саму способность испытывать нужду; поэтому оказание человеку духовной поддержки и есть самая большая помощь, которая может быть оказана ему. Дающий духовное знание есть поистине величайший благодетель человечества, именно такие люди всегда обладали наибольшей властью над миром, помогая человечеству в его духовной нужде, ибо духовность составляет настоящую основу всей деятельности человека. Духовно сильный и здоровый человек будет силен во всех отношениях, если он захочет этого. При отсутствии же в человеке духовной силы не поддаются удовлетворению даже его физические потребности. За духовной помощью следует помощь интеллектуальная. Обладание знанием гораздо выше, чем обладание пищей и одеждой; получение знания даже выше, чем рождение человека, потому что подлинная жизнь человека состоит из знания. Невежество — смерть, а знание — жизнь. Невелика ценность жизни, если это существование во тьме, барахтанье в невежестве и страдании. Следующая в порядке очередности идет помощь материальная. Поэтому, размышляя над тем, чем можем мы быть полезны другим, надо всячески избегать ошибочного представления, будто материальная помощь есть единственный вид помощи, на который мы способны. На самом же деле она стоит на последнем месте не только по порядку, но и по значению, ибо эта помощь не может принести постоянного удовлетворения. Когда я голоден, пища утоляет голод, но со временем он снова возвращается; избавление наступит только тогда, когда удовлетворение освободит меня от потребности. Даже испытывая голод, я не буду чувствовать себя несчастным, никакое страдание, никакая печаль не заденут меня. Таким образом, выше всего та помощь, которая укрепляет меня духовно, за ней следует помощь интеллектуальная, а потом уже материальная.
Одной лишь материальной помощью мир не освободить от страданий. Пока не переменится природа человека, будут возникать материальные потребности, и никакой материальной помощью их целиком не удовлетворить. Единственный выход из этого положения — сделать человечество чистым. Невежество есть мать всех зол и всех страданий, которые существуют. Пусть человек увидит свет, пусть он будет чистым, духовно сильным и образованным, и тогда мир освободится от страданий, не ранее того. Можно превратить каждый дом в стране в приют милосердия, можно застроить страну больницами, и все же несчастья человека будут существовать, пока не изменится его природа.
Но работа по своей природе состоит из доброго и дурного. Не существует труда, который не послужил бы чьему-нибудь добру, как не существует труда, который не повредил бы кому-то. Всякий труд есть смешение доброго и дурного, но тем не менее, нам предписано трудиться не покладая рук. И добро, и зло будут иметь свои последствия, свою карму. Доброе дело оставит нам хороший результат, дурное — плохой.
Сейчас мы постараемся понять, что это означает. Всякий поступок, совершаемый нами, всякое движение тела, всякая мысль, приходящая в голову, оставляют след, и, даже если след этот незаметен на поверхности, он всегда бывает достаточно четок, чтобы подсознательно воздействовать на нас. То, что мы собою представляем в каждый отдельно взятый миг, есть сумма всех этих отпечатков, впечатлений ума. То, что я собою представляю сию минуту, есть следствие всех впечатлений от моих прежних существований. Это и есть так называемый характер. Характер каждого человека определяется суммой всего, что в нем оставило след. Если хороших впечатлений больше, то и характер становится хорошим, если дурных — характер ухудшается. Если человек постоянно слышит дурные речи, думает о дурных вещах, совершает дурные поступки, он наполняется дурными впечатлениями, которые скажутся на его мыслях и работе незаметно для него. В действительности дурные впечатления постоянно сказываются на человеке и обязательно приводят ко злу, такой человек станет плохим, это неизбежно. Сумма отрицательных впечатлений станет сильным побудительным мотивом к совершению дурных поступков. Человек превратится в машину, управляемую злом и направляемую на зло. Равным образом, думая о добром и совершая добрые дела, человек накапливает в себе добрые впечатления, которые будут подталкивать его к добру даже вопреки его воле. Совершивший множество добрых дел и много размышлявший о добре воспитает в себе непреоборимую склонность к добру, так что, если он даже пожелает сделать дурное, его ум, его склонности уже не допустят этого, остановят его, ибо он уже целиком во власти добра. В этом случае можно сказать, что в человеке выработался хороший характер.
Черепаху, втянувшую лапы и голову в панцирь, вы можете убить и разбить на куски, но она ни за что не высунется из панциря. Так и человек, чей характер тверд и властвует над органами тела и над мотивами поступков, непоколебим. Он контролирует свои внутренние силы, и ничто не может заставить его действовать против его воли. Добрые мысли стали характерны для него, добрые впечатления являются выражением его ума, склонность к добру у него все крепнет, и в результате мы обладаем способностью контролировать наши индрии (органы чувств, нервные центры). Только таким путем вырабатывается характер, только таким путем продвигается человек к истине. Такой человек навечно в безопасности, он уже не способен на дурной поступок. Его можно поместить в любое окружение, ему ничто не опасно. Есть и более высокое состояние, чем развитие в себе склонности к добру,— это желание освободиться. Дурные склонности должны преодолеваться при помощи добрых, дурные впечатления должны вытесняться хорошими до тех пор, пока зло почти совсем не исчезнет или не будет загнано в дальний угол и находиться под контролем, но после этого нужно научиться властвовать и над склонностями к добру. Таким образом, «привязанность» уступает место свободе. Трудитесь, но так, чтобы работа мысли не оставляла глубоких впечатлений в уме. Пусть зыбь набегает и проходит, пусть мышцы и мозг напряженно действуют, но пусть они не оставляют глубоких впечатлений в душе.
Но как это сделать? Мы же видим, что любое действие, от которого мы ждем результатов, оставляет в нас впечатления. Я могу за день увидеть сотню лиц, но среди них будет только одно любимое, и, ложась спать, вспоминая перед сном всех, кого я повидал, я вспомню только это, пусть даже я увидел его на одну минуту, а все остальные размыты в памяти. Моя привязанность к человеку оставила более глубокое впечатление от встречи с ним, чем все другое. Физиологически, для механизмов памяти, все увиденные мной лица одинаковы: каждое запечатлелось на сетчатке, откуда образ поступил в мозг, но последствия процесса оказались разными. Возможно, большинство лиц были чужими, я никогда прежде не думал о них, одно же, увиденное всего на минуту, соединилось с моими прежними внутренними ассоциациями. Может быть, я годами вызывал в памяти этот образ, знал многое об этом человеке, и теперь его вид сразу пробудил дремавшие воспоминания, так что образ как бы повторился в сто раз больше, чем промелькнувшие случайные лица, и оставил более глубокий след в уме.
А потому будьте независимыми, пускай работают мозговые центры, работают неустанно, но так, чтобы зыбь от работы не подчинила себе ум. Трудитесь, как если бы вы были чужеземцем на этой земле, путником, трудитесь не покладая рук, но не связывайте себя, ибо зависимость, рабство ужасны. Слово «любовь» с трудом поддается пониманию, потому что любовь приходит только тогда, когда человек свободен. Раб не может по-настоящему любить. Если вы приобретаете раба, заковываете его в цепи и заставляете работать на вас, он будет работать подобно ослу, но в нем не будет любви. Так же и у нас, если мы работаем ради мирских вещей, как рабы, не может быть любви, а значит, и труд наш не есть настоящий труд. Это справедливо и в отношении работы, которую мы выполняем ради наших близких и друзей, и в отношении того, что делаем для себя. Себялюбивый труд — труд рабский, и тому есть доказательство. Акт любви приносит счастье, нет любви, которая не давала бы счастья. Подлинное существование, подлинное знание и подлинная любовь извечно связаны между собой, образуя триединство, и где есть одно, там также должны быть и два других; это три аспекта Единого: существование — знание — блаженство. Когда существование становится относительным, мы видим это как мир; в свою очередь, знание модифицируется в знание вещей мира, и это блаженство образует всю истинную любовь, известную человеческому сердцу. Подлинная любовь не может своими проявлениями причинить боль ни тому, кто любит, ни тому, на кого обращена любовь. Предположим, мужчина любит женщину, он желает обладать ею целиком и чрезвычайно ревниво относится к каждому ее поступку; он хотел бы, чтобы она и сидела рядом с ним, и стояла рядом с ним, и во всем исполняла его волю. Мужчина порабощен ею и хотел бы поработить ее. Это — не любовь, а своего рода болезненная привязанность к рабыне, выдающая себя за любовь. Любовью это чувство быть не может, поскольку оно причиняет боль; если женщина не соглашается делать то, чего желает мужчина, он от этого страдает. Любовь не причиняет боли, она дает только блаженство, если появляется боль, то это другое чувство, ошибочно принимаемое за любовь. Когда вы сумели полюбить своего мужа или свою жену, своих детей, весь мир, всю вселенную, не испытывая ни боли, ни ревности, ни себялюбивых чувств, тогда вы готовы к бескорыстию. Разве вы чего-то ожидаете от своих детей взамен того, что вы им дали? Трудиться на их благо — ваш долг, и этим все сказано. Что бы вы ни делали ради определенного человека, или города, или государства, делайте это так же, как вы бы это делали для своих детей, ничего не ожидая. Если вы способны неизменно быть дающим, рассматривая свои даяния как добровольное жертвоприношение миру, без помысла о воздаянии за свои дела, тогда ваш труд не будет вас привязывать к себе. Привязанность появляется от ожидания воздаяния.
Рабский труд ведет к корысти и зависимости, труд же человека, владеющего собой, дает ему счастье независимости. Мы часто говорим о праве и справедливости, но мы понимаем, что на деле все это детский лепет. Две вещи руководят поведением людей: сила и милосердие. Применение силы есть неизменно проявление себялюбия. Человек всегда старается извлечь как можно больше из силы и власти, которыми он располагает. Милосердие же само по себе блаженство. Чтобы быть добрыми, мы должны быть милосердными. Даже право и справедливость должны основываться на милосердии. Помыслы о воздаянии за наш труд мешают нашему духовному развитию и в конечном счете ведут к страданиям. Есть и еще один путь воплотить на практике идеи милосердия и бескорыстного труда — рассматривать труд как «богослужение», если вы веруете в Личностного Бога. Богу мы приносим все плоды нашего труда, и, таким образом служа ему, мы не можем ожидать ничего от людей за наш труд. Свами Вивекананда
КАРМА-ЙОГА
1.
1. |
ЧУдная статья! 